Вашу мысль,
мечтающую на размягченном мозгу,
как выжиревший лакей на засаленной кушетке,
буду дразнить об окровавленный сердца лоскут:
досыта изъиздеваюсь, нахальный и едкий.

У меня в душе ни одного седого волоса,
и старческой нежности нет в ней!
Мир огромив мощью голоса,
иду - красивый,
двадцатидвухлетний.
( ... tālāk ... )

Борис Пастернак


ЗИМНЯЯ НОЧЬ

Мело, мело по всей земле
Во все пределы.
Свеча горела на столе,
Свеча горела.

Как летом роем мошкара
Летит на пламя,
Слетались хлопья со двора
К оконной раме.

Метель лепила на стекле
Кружки и стрелы.
Свеча горела на столе,
Свеча горела.

На озаренный потолок
Ложились тени,
Скрещенья рук, скрещенья ног,
Судьбы скрещенья.

И падали два башмачка
Со стуком на пол.
И воск слезами с ночника
На платье капал.

И все терялось в снежной мгле
Седой и белой.
Свеча горела на столе,
Свеча горела.

На свечку дуло из угла,
И жар соблазна
Вздымал, как ангел, два крыла
Крестообразно.

Мело весь месяц в феврале,
И то и дело
Свеча горела на столе,
Свеча горела.

Leonard Cohen

Famous blue raincoat

It's four in the morning, the end of December. I'm writing you now just to see if you're better. New York is cold, but I like where I'm living. There's music on Clinton Street all through the evening. I hear that you're building your little house deep in the desert. You're living for nothing now. I hope you're keeping some kind of record. Yes, and Jane came by with a lock of your hair. She said that you gave it to her the night that you planned to go clear. Did you ever go clear?

The last time we saw you you looked so much older. Your famous blu raincoat was torn at the shoulder. You'd been to the station to meet every train but then you came home without Lili Marlene. And you treated my woman to a flake of your life. And when she came back she was nobody's wife. I see you there with a rose in your teeth, one more thin gypsy thief. Well, I see Jane's awake. She sends her regards.

And what can I tell you my brother my killer? What can I possibly say? I guess that I miss you. I guess I forgive you. I'm glad you stood in my way. If you ever come by here for Jane or for me, I want you to know that your enemy is sleeping. I want you to know that his woman is free. Yes, and thanks for the trouble you took from her eyes. I thought it was there for good, so i never tried.

And Jane came by with a lock of your hair. She said that you gave it to her that night that you planned to go clear.

Sincerely, L.Cohen

 

 

 

Булат Окуджава
Живописцы
Ю.Васильеву

Живописцы, окуните ваши кисти
в суету дворов арбатских и в зарю,
чтобы были ваши кисти, словно листья,
словно листья, словно листья к ноябрю.

Окуните ваши кисти в голубое,
по традиции забытой городской,
нарисуйте и прилежно и с любовью,
как с любовью мы проходим по Тверской.

Мостовая пусть качнется, как очнется!
Пусть начнется, что еще не началось.
Вы рисуйте, вы рисуйте, вам зачтется...
Что гадать нам: удалось -- не удалось?

Вы, как судьи, нарисуйте наши судьбы,
наше лето, наше зиму и весну...
Ничего, что мы чужие. Вы рисуйте!
Я потом, что непонятно, объясню.

1959

Сергей Лейбград

* * *

Молоко, локомотив,
Колыма, уколы, тиф.
Комсомолка возле школы
ра осколках Кока-колы.
Мукомольня с кулаком,
Первый блин пошел в местком...

Умереть легко-легко
мне мерещется и тщится.
Утро. Слово «молоко»
гулко множит продавщица,
как кукушка... Не проснусь
и к раздаче опоздаю,
у меня на сердце грусть,
у меня квартира с краю.
У меня не тот разрез
глаз и этот контур носа.

Волк с картинки смотрет в лес,
план замыслив «Барбароса».
Что ж я медлю столько лет,
Псу под хвост какое лето?..
Дети Ветхово завета
прячут ветошь в туалет,
Иисус из лазарета –
фан рок-групы «Назарет»...

Я умру под потолком –
мама, дочь, жена, невеста –
в нетях вечного инцеста
с многократным молоком...