"Divi inteliģenti tautieši, to vecums 40 g. atgriezušies no Krievijas. Vēlas aizmirst pagājību un vis... (nesalasāms) sapņainu nākotni pie latvju meiteņu krūts. Vēstuli pēc iespējas ar fotograf. un giograf. lūdzam nodot "Jaun. Z." kant. zem J un N 391"

"Oficiers, labdabīgs, lielākas lauku māju īpašnieks, vēlas nopietnā precības nolūkā sarakstīties ar jautrām un godīgām mātes meitām, ne vecāk par 30 gadu. Kapitāls nav no svara, bet gan izglītība un audzināšana. Vēstules ar īsu dzīves aprakstu (vēl arī fotogrāfiju, kuruuz vēlēšanos tiks atpakaļ sūtīta) adresējamas uz š avīzes kant. zem "JB 389"."

"3 inteliģ vīrieš kārtas radījumi, kopv. 80 g. kurus pārņēmušas ilgas pēc mierīgākas dzīves un glāstiem, bet kuru mat. apst. to neatļauj, vēlas nop. nolūkā iepazīties ar jaunavām (nesalasāmi) jaunas bezb. Netiek (nesalasāmi) arī atraitnes (nesalasāmi) ar dzīv. apt. un foto kuras tiks atpakaļ sūt. š. av. kant. zem "A. B. S. 381".

" Divas atraitnes, kopvec. 77 g. mīlīgas dabas ilgojas pēc mīļa mūža biedra no 45-50 g., atraitņi nav izslēdzami, tikai nopietni domātas vēstules lūdz nod. "Jaunāko Ziņu" kantorī zem "H. un A. N°394."

"Jaunākās ziņas", Nr. 36., otrdien, 31. decembrī 1918. gadā, 5. lpp.

Labs kamrāds no Baltkrievijas savulaik man trakstīja šīs rindas, kuras saglabāju, jo tās šķita ļoti tuvas un saprotamas. Tikai vārda "Baltkrievija" vietā es rakstītu "Latvija":

"Марксистская методология в её советском варианте умерла, вузовские и школьные учебники по белорусской истории превратились в свалку фактов, интересных не своим содержанием, а своим количеством. К тому же эти факты представляли собой смесь из остатков советских нарративов и элементов “национальной концепции”, не приправленную никаким анализом. Появлению новых исследований мешала политика власти, использовавшей историю, как ресурс для аргументации при обделывании своих манипуляций. Кроме этого, история Беларуси репрезентировалась невыносимо локально, она выглядела изъятой из каких-либо контекстов, это была история страны, которая гуляет сама по себе.
Я не люблю историю своей страны (и постановка вопроса об этом кажется мне спекулятивной), но я её стараюсь понять, и я люблю, когда я её понимаю. Мне не нравится излишний пафос, который вкладывается в процесс понимания истории, потому что этот пафос мешает мышлению, что и наблюдалось сразу после обретения страной независимости. Ко всему прочему, нельзя, как мне кажется, слепо любить то, на что ты часто совершенно не можешь повлиять, а вот оно очень даже может. Вот я всё время говорю о любви к истории, но, например, меня давно интересует ещё один такой же спекулятивный вопрос: а можно ли любить народ своей страны? Я не совсем понимаю, о чём в данном случае идёт речь, о каком народе, наверно, о такой большой массе людей, живущей в немного патриархальной, патерналистской и изолированной атмосфере страны, и меня это не умиляет, потому что я знаю, что милая сердцу патриархальность может быстро превратиться в агрессивность."