smth
Commenting To 
11th-Dec-2018 11:32 pm - Сатирикон - "Король Лир"
1211

Šodien tik saspringta diena bija. Nezināju, vai un kā visu pagūšu, bet beigās viss tiešām izdevās.
No rīta rosīgs darbs. Diezgan daudz izdarīju. Uzreiz pēc pusdienām sanāksme ar inspekciju par trešo valstu pilsoņu nosūtīšanu. Izskatās, ka šis būs jautājums, kas nākamgad zināmu laiku prasīs.
Uzreiz pēc sanāksmes skrēju uz Gaiļezeru. Nedaudz mulsinoši bija tas, ka piektdien man skaidri teica, ka man jābūt četros pēcpusdienā, bet vakar no RAKUS atnāca sms ar tekstu, ka man piecos jābūt. Braucu uz četriem, cerot, ka tomēr tas laiks, ko daktere man piektdien pateica, ir pareizais.
Pieņēma mani ap nedaudz pēc četriem, līdz ar to var teikt, ka taisnība bija kaut kur pa vidu. :)) Labā ziņa, ka uz aci un mikroskopu viss izskatās labi. Paņēma paraugu citoloģijai. Tagad vien pēc svētkiem uzzināšu rezultātus, tomēr ceru, ka viss tiešām ir labi. Sevi cenšos pārliecināt, ka viss, kas notika pavasarī, bija dziedināšana un es esmu vesela. Ceru, ka analīzes to arī apstiprinās.
Gāju pa RAKUS poliklīnikas telpām un domāju, ka patiesībā tur viss tik drūms. Reāli joprojām 80tie gadi. Un cilvēks, kas varbūt nav nemaz tik slims, var iekrist depresīvā noskaņā. Turklāt vārds "slimnīca" jau pats vedina justies slikti. Ja būtu dziedinātava vai atveseļotava, tad varbūt arī cilvēki ātrāk veseļotos? Ai, muļķīgas prātulas.
No Gaiļezera ar 18.trolejbusu fiksi atbraucu mājās, lai pārģērbtos gājienam uz teātri. Tiesa, paguvu ne tikai pārģērbties, bet arī apēst pārīti mammas cepto kotlešu. Nu, ir mammas ceptas kotletes visgardākās!:))
Lai arī abiem ar Ž.šķita, ka mums ir pietiekami daudz laiks, lai aizbrauktu līdz teātrim, noliktu auto, tomēr viss izrādījās krietni savādāk. Tā iet tiem, kuri reti vakaros starp 18.00 un 19.00 brauc uz centru. Knapi atradām vietu, kur novietot auto. Pie tam tādā vietā novietojām, kur varētu piekasīties, ka mēs stāvam ilgāk par 30 minūtēm. Tomēr laiks vairs meklēt citu vietu nebija, tādēļ atstājām tur, kur atstājām un ļoti raitā solī gājām uz Dailes teātri. Ieradāmies 18.56. Četras minūtes pirms izrādes sākuma. Labi, ka nedaudz viss kavējās, tāpēc nebijām mēs pēdējie.:)
Ko skatījāmies? Teātra Сатирикон viesizrādi - Šekspīra "Король Лир". Sākumā likās nedaudz kalambūrs, visa par daudz. Salipināti visādi gabali kopā. Bet, jo ilgāk skatījos, jo vairāk sāka patikt. Alegorijas. Un pašās beigās pat apraudājos, jo tik bezgala skumjš skats - tēvs cenšas piecelt visas trīs meitas, kas katra guļ uz savām klavierēm.. Un nekas nesanāk.. Ģimene ir izjukusi, viss ir zaudēts. Un tas viss - savām rokām sastrādāts. Traģiski.
Man patīk šāda veida izrādes, jo liek man domāt līdzi, liek man kaut ko saprast par savu dzīvi, savu apkārtni. Nenāc vienkārši izklaidēties. Nāc padomāt un pārdomāt.
Ž.atzina, ka viņam ne pārāk patika. Pārāk daudz uzspēlēts utt. Izstāstīju viņam savu redzējumu - ka teātri var būt dažādi un dažādiem skatītājiem. Un tas ir normāli, ka vienam kaut kas ļoti patīk, bet citam - ne pārāk. Pasmējos, ka ir teātra izrādes jauniem, radošiem, elastīgiem prātiem, un ir tādas izrādes, kas patiks konservatīvākiem cilvēkiem. :) Nav pareizi vai nepareizi. Ir patikšanas jautājums. Viņš beigās atzina, ka var jau būt, ka neko nesaprot no mākslas un ar to arī saruna beidzās.
Jebkurā gadījumā man patika izrāde un es tiešām priecājos, ka izmantoju šo iespēju redzēt konkrēto izrādi Rīgā.

Nedaudz no Krievijas kritiķu rakstiem par šo izrādi. Tiesa, tas viss jau ir gana sens, tomēr joprojām spēj sniegt ieskatu..
Олег Зинцов
Лошадь пока ставьте тут
В “Сатириконе” сделали спектакль на вырост

На “Короля Лира”, поставленного в “Сатириконе” Юрием Бутусовым, надо идти через месяц-два. Очень может быть, что тогда спектакль станет покороче и поточнее, а вокруг играющего Лира Константина Райкина выстроится более связная история. Пока что премьера больше похожа на эскиз.

Вообще-то такие оговорки бывают состоятельны нечасто. Если на премьере на сцене каша, мало кто ее после расхлебывает. Но сатириконовский “Король Лир” дразнит надеждами на лучшее.

Сейчас там сильный и внятный финал, но добираться до него приходится ухабами — петербургский выдумщик Юрий Бутусов по обыкновению нагородил с три короба всяких фокусов, а стянул их меж собой как-то наспех, бойко, однако не вполне уверенно. Бутусов любит зрителя развлекать, делать спектакль так, будто поминутно вытаскивает кролика из кармана. Однако же кролики у него то и дело норовят разбежаться, как было в “Гамлете”, который Бутусов ставил в МХТ прошлой зимой, — вышло изобретательно, но все больше по мелочам.

Шутки шутками, а у Бутусова с Шекспиром на московской сцене уж третья дуэль: до “Гамлета” был сатириконовский “Ричард III”, а если сосчитать и “Макбетта” (Шекспира, переписанного ехидным занудой Ионеско), выходит тетралогия.

Бутусовский Шекспир, с яркими, красочными сценами-картинками, адаптирован не то чтоб для детей, но получается в уменьшенном масштабе; детская всегда имеется в виду. Ужасная трагедия горбуна Ричарда, так пластично сыгранная Константином Райкиным, состояла в том, что маленького урода не любила мама; зло он творил в мультипликационном мире, где ходят пешком под стол. “Макбетт” (пока что лучший из четырех спектаклей) был собран из огромных детских кубиков и представлял абсурдный мир карикатурных плохишей. В “Гамлете” Клавдий и принц Датский задирали друг друга, потому что были такими же однокашниками, как Розенкранц и Гильденстерн. А Лир сыгран по принципу “старый что малый”.

Капризный — первое, что навскидку думаешь о райкинском Лире, но сделано все, конечно, хитрее. Константин Райкин тщательно обживает и уже этим расцвечивает, усложняет обстоятельства, придуманные для него режиссером. И все же, чтобы продемонстрировать протест дочерним притеснениям, Лир первым делом спускает штаны. “Вы стары. Почтенны. Должны быть образцом”, — пеняет отцу Гонерилья (Марина Дровосекова) и терпеливо, как нянька, застегивает ему ширинку. Лир ничего не желает слушать, т. е. спускает штаны опять. Понятно, что двум старшим дочерям — Гонерилье и Регане (Агриппина Стеклова) — все это осточертело, они больше не хотят быть куклами, им не терпится сыграть в свою игру, и кажется, что они уже выучили взрослые правила, сдав отцу экзамен на лицемерие.

Нежелание эти правила признавать — вот, по Бутусову, главное, что отличает персонажей, играющих на стороне Лира: младшую дочь Корделию (Наталья Вдовина), Глостера (Денис Суханов), Эдгара (Артем Осипов) и верного вассала Кента (Тимофей Трибунцев). Последний в спектакле постоянно бит тем самым дворецким Освальдом (Яков Ломкин), которого Кент шпыняет у Шекспира; его задиристость не героична, а по-детски комична.

Обаятельно детскими выглядят и чисто театральные шутки: входя с вопросом “Куда поставить лошадей?”, Освальд несет над головой гигантскую и нелепую (сделанную, кажется, из фольги) лошадь, которая больше ни на что не нужна, — постоянный соавтор Бутусова художник Александр Шишкин придумал ее, похоже, просто из озорства.

Все выдумки Бутусова и Шишкина описывать, понятно, нет сейчас ни места, ни нужды. А до поры, пока они утрясутся и упорядочатся, надо бы повременить и с общими выводами. Но если все и впрямь сойдется так, как кажется по эскизу, можно будет заводить речь о том, что Юрий Бутусов стянул-таки “Макбетта”, “Ричарда III”, “Гамлета” и “Короля Лира” в единый сюжет, где инфантилизм оказался не только свойством и способом театральной игры, но также вовремя и пристально рассмотренной темой.


НГ, 9 октября 2006 года
Григорий Заславский
Доплестись до гроба налегке
«Король Лир» в театре «Сатирикон»

«Король Лир», по признанию художественного руководителя театра Константина Райкина, «вырос» из «Ревизора»: начали репетировать комедию Гоголя и поняли, что ставить надо совсем другую пьесу. В связи с этим как-то странно теперь слушать слова Райкина, всячески противящегося, когда в его «Лире» спешили видеть актуальный политический смысл и аллюзии. Да и то: к чему бы Райкину было играть Лира, а Юрию Бутусову ставить эту трагедию, если бы она вся, с королями британскими да французскими и прочими герцогами, утонула в прошлом?..

Согласимся лишь в том, что политические аллюзии – одна лишь сторона «медали». Тем более что в пересказе спектакля первым делом описывают финал, такой, что враз отбрасывает в сторону всю фантазийную мишуру и дает волю эмоции. Лир пытается усадить своих трех дочерей за пианино, а дочери, уже мертвые, валятся, задевая клавиши. Гонерилья (Марина Дровосекова) в красном, Регана (Агриппина Стеклова) в желтом, Корделия (Наталья Вдовина) в белом платье сползают со своих стульев, а не сознающий происходящего король мечется между трех фортепьяно и пытается заставить дочерей сесть за инструмент. И эти случайные аккорды знаменуют собой атональную музыку смерти.

Бутусов и его художник Александр Шишкин начинают с огромного стола: на строительных козлах – длинные строительные доски, на них – листы фанеры. По периметру этого импровизированного стола – дочери Лира, их мужья и женихи. Сам Лир (Константин Райкин) – на столе. То ли – приготовленный к посмертному омовению, то ли – как праздничное блюдо. Сам говорит: хочет «доплестись до гроба налегке», при этом просьба к дочерям рассказать ему о своей к нему любви выглядит злою шуткой, безумной прихотью.

Пожалуй, это и следует счесть главным театральным открытием Бутусова: Лир в его спектакле по-настоящему безумен в начале: сохранить корону и королевский титул, раздав королевство наследницам, вернее, их мужьям, короче, третьим лицам – это ли не безумие? Хоть – с точки зрения истории, приложив все это к средневековым законам Европы, хоть – с нынешней, пытаясь вообразить, как это может выйти в 2008 году, когда президент наш планирует мирную передачу президентской власти гипотетическому преемнику…

Прямых политических параллелей в спектакле нет, однако и вглубь истории герои не забираются: костюмы не имеют отношения к какой бы то ни было конкретной эпохе, но в целом – «плавают» в пределах ХХ века. Остатки шинелей, неопределенной военной формы, на голове Лира вместо короны – обтягивающая черная шапочка, – одни в таких ходят молиться в мечеть, другие – надевают под широкополые хасидские шляпы.

Так вот: безумие Лира совсем не похоже на болезнь. Все произносится Райкиным совершенно осмысленно, глаза его ясны. Оставшись один, в сопровождении шута (Елена Березнова) и Кента (Тимофей Трибунцев), в одних «длиннополых» трусах, – он пугающе-нормален среди безумия непогоды и распада семьи. К слову, так уж положено Шекспиром (и тут Бутусов следует автору), распад семьи в данном случае совершенно очевидно ведет и к распаду страны, междоусобным войнам и даже внешней интервенции (Корделия приводит с собою французские войска). Но такова трагедия: до страны и народа нет дела никому.

Бутусов безжалостен к актерам: Эдгара (Артем Осипов), когда ему полагается изобразить безумие, заставляет на глазах у публики вылить себе на голову ведро какого-то клейстера и затем вываляться в этой липкой дряни. Глостера (Денис Суханов) казнят, утыкая лицом в лохань с рваными бумагами, другие обливаются водой с головы до ног… Странное дело: чем больше сценических ухищрений, тем большее впечатление производит простая, но настоящая – страстная – игра. Сопряжение с происходящим на сцене возникает тогда только, когда в разговор вступает Наталья Вдовина – Корделия. Когда-то открытый Райкиным ее трагический темперамент здесь наконец находит естественный выход. И самому Райкину трагедия – по вкусу. И все прочее кажется лишним.


РГ, 9 октября 2006 года
Ирина Корнеева
Подмостки театра абсурда
Константин Райкин сыграл короля Лира

Премьеры "Короля Лира" режиссера Юрия Бутусова, которого с "Сатириконом" связывают уже годы успешной и серьезной работы ("Макбет" Ионеско, шекспировский "Ричард III"), в Москве ждали особенно - этим спектаклем театр одним из последних открывал свой новый сезон.

В этой трагедии в "Сатириконе" к единому знаменателю сводилось несколько конфликтующих по сути между собой переводов - Пастернака, Дружинина и Кетчера. И в этой роли, к коей, как к фантастической глыбе, подступаются всю свою жизнь, набирая в легкие побольше воздуха и все равно задыхаясь при первых же шагах по направлению к ней, предстал Константин Райкин.

И новый король Лир начал делить свое государство согласно красочности признаний своих дочерей в любви к нему. К сюжету здесь подошли как к мине замедленного действия. Сначала тихо- тихо, не форсируя событий и как будто уверяя зрителя: все спокойно, все нормально, из Шекспира Ионеско на сей раз делать не будут - усыпляют бдительность. А затем, когда публика совсем уж успокоится и расслабится, и даже перестает замечать художественно-сценографический лесоповал Александра Шишкина на сцене, не отвлекаясь на то, как тягают голые доски актеры и не задумываясь о том, сколько при этом заноз они сажают себе в руки, дают такое крещендо страстей, точно они не говорят слова, а вырывают их из своего горла.

Вот ослепленный граф Глостер - Денис Суханов, обезумев от горя, пытается покончить с жизнью. И зал, как раньше в стереокино, поддается вперед, чтобы успеть подставить ему руки, поддержать и не дать упасть с вымышленного обрыва.

Вот Регана - Агриппина Стеклова, - битая любимым мужем, обманутая страстным любовником и отравленная родной сестрой, корчится в предсмертных муках, - и все вокруг уже готовы простить ей ее дочерние грехи и срочно бежать придумывать противоядие.

Вот Эдмонд, побочный сын Глостера, в исполнении Максима Аверина ставший не просто злым закомплексованным человеком, а настоящим исчадием ада, вырастает из затравленного мальчика, жмущегося к ногам отца, как собачонка, в обиженное на весь мир и мстящее всем чудовище. И на него становится больно смотреть.

Вот граф Кент - Тимофей Трибунцев, верой и правдой служа своему королю, сносит побои, в наиболее выигрышные моменты добираясь до таких высот трагизма, какие не изобилуют в жизни даже самого короля Лира...

Вот Корделия, с помощью Натальи Вдовиной превратившаяся в совсем уж безропотную скромницу, льет видимые миру слезы, и в зале в унисон ей лезут за платочками, принимая реалии ее жизни так же близко к сердцу, как свои собственные...

Вот, наконец, король Лир - Константин Райкин во всем своем великолепии - находит самый короткий и верный путь к сердцу зрителя - через невероятный юмор и пробивающее все шекспировские брони человеческое обаяние, добиваясь неимоверного сострадания. Сцены в спектакле, когда, наблюдая за его крепким, бодрым, энергичным, но начинающим уже впадать в детство Лиром, не знаешь, что делать - плакать или смеяться, - лучшие сцены. Ведь безумие его Лира - не пафосный наигрыш с заламыванием рук, взвыванием в такт и вырыванием волос на голове, а очень убедительное, надо даже сказать, бытовое сумасшествие. И его вспышки гнева - не придуманные, взращенные и поставленные на котурны реакции, а вполне понятные и объяснимые искры неизбежной возрастной старческой раздражительности.

И все же режиссер Юрий Бутусов - мастер постановок с территории театра абсурда. Беккет, Питер, Бюхнер, Ионеско - кажется, в его театральной жизни это такие же реальные действующие лица, как сосед сверху, или уставший продавец ближайшего магазина, или водитель трамвая, каждый день отвозящий тебя на работу. Но я это к тому, что и герои Шекспира, уже почти "одомашненные" театрами, у Юрия Бутусова волей или неволей перебираются в плоскость абсурда, карабкаясь туда, как в спасительный мир, цепляясь за него всеми силами и почти примиряясь там со всеми ужасами, окружающими их в реальной действительности. Судите сами: абсурдна ситуация, абсурдно поведение людей, абсурдны мотивации их поступков, абсурдны и самоуничтожительны их жестокость и алчность. Абсурдны поздние прозрения и отчаянные раскаяния, абсурдными оказываются попытки как любить, так и ненавидеть, одинаково приводящие к смерти - с блаженным или же искаженным от ярости лицом. И что парадоксально: там вовсе не играют в театр абсурда. Они там, как и мы здесь, давно уже в нем живут.


Nogurdinoša sanāca diena ar daudz skriešanām un darīšanām. Viss ir labi. Vien izskatās, ka ar botes iekšmalu būšu nedaudz noberzusi kāju. Jācer, ka pāries viss.
Comment Form 
From:
Username:
Password:
Ievadi te 'qws' (liidzeklis pret spambotiem):
Subject:
No HTML allowed in subject
  
Message:

Notice! This user has turned on the option that logs your IP address when posting.
This page was loaded Mar 29th 2024, 4:17 pm GMT.