Дж. Дж. Фрэзер "Золотая ветвь", г. LX "Между небом и землей" (фраг.)
Заточение девушек в период полового созревания. Любо пытно, что одно или оба эти правила (не касаться земли ц не
видеть солнца) во многих частях света выполняют и девушки
в период полового созревания. Так, по обычаю лоангских нег-
ров достигших этого возраста девушек заточают в отдельные
хижины и запрещают им прикасаться к земле обнаженными
частями тела. У зулусов и родственных им племен Южной Аф-
рики, если первые месячные начинаются <у девушки во время
прогулки, сбора хвороста или работы в по.^е. она бежит к реке
и весь день скрывается в зарослях тростника, чтобы ее не за-
метил кто-нибудь из мужчин. Свою голову она тщательно уку-
тывает покрывалом, чтобы солнечные лучи не попали на нее
и не превратили девушку в иссохший скелет. С наступлением
темноты она возвращается домой, где ее на некоторое время
подвергают заключению в хижине>. По обычаю племени ава-
нконде к северу от озера Ньяса после первой менструации де-
вочку вместе с несколькими другими женщинами переселяют
в затемненную хижину. Пол хижины покрыт высушенными
банановыми листьями, и в этом <доме Авасунгу> (то есть в до-
ме <девушек, у которых нет сердец>) запрещается расклады-
вать костер.

В Новой Ирландии девушек на четыре-пять лет подвер-
гают заточению в тесных клетушках; все это время они прово-
дят в темноте без права ступать на землю. Вот как описывает
этот обычай очевидец: <Я слышал о существовании диковин-
ного обычая, относящегося к некоторым совсем молоденьким
девушкам, от местного учителя и обратился к вождю с прось-
бой отвести меня к их хижине. Хижина эта имела около восьми
метров в длину и была обнесена оградой из бамбука и трост-
ника. Над входом в знак того, что хижина находится под стро-
гим табу, был повешен пучок сухой травы. Внутри хижины на-
ходились три сооружения конической формы, приблизительно
7-8 футов высотой и 10-12 футов в окружности у основания.
Сделаны эти клети были из широких листьев пандануса, при-
гнанных друг к другу так плотно, что через них почти не про-
никал воздух и свет. Сбоку в каждом таком сооружении име-
лось отверстие, прикрытое двойной дверью из сплетенных ли-
стьев кокосовой пальмы и пандануса. На высоте около трех
футов над землей вместо пола был настлан бамбуковый по-
мост, Нам сообщили, что в каждой из этих клетей было заклю-
чено по девушке: узницы оставались там не меньше четырех-
пяти лет, не имея права выходить из хижины. Слыша все это,
я не верил своим ушам,-рассказанное казалось слишком
ужасным, чтобы быть правдой. Я обратился к вождю и сказал,
что мне бы хотелось заглянуть внутрь клеток, а заодно уви-
деть девушек, чтобы иметь возможность подарить им бусы.
Он ответил, что смотреть на них-табу для любого мужчины,
за исключением их родственников. Но, видно, прельстившись
обещанными бусами, он послал за старухой, которая присма-
тривала за узницами и одна имела право отворять двери кле-

662

ток. Пока мы ждала, девушки недовольным тоном разговари-
вали с вождем, как будто были с ним в чем-то не согласны и
выражали какие-то опасения. Наконец пришла старуха, и вы-
ражение лица у нее было, надо сказать, далеко не дружелюб-
ным. Она, по-видимому, неодобрительно отнеслась к просьбе
вождя разрешить взглянуть на девушек. Впрочем, ей пришлось
подчиниться вождю и открыть дверь. Девушки стали с любо-
пытством рассматривать нас и, получив приказание, протянули
руки за бусами. Я, однако, намеренно присел в некотором от-
далении от них и вынул приготовленные бусы, так как хотел,
чтобы они вышли из клеток и дали мне возможность осмотреть
их изнутри. Мое желание создало дополнительную трудность:
девушкам во все врюмя заточнения не разрешалось касаться
ногами земли. Но им очень хотелось заполучить бусы, так что
старухе пришлось выйти наружу и набрать хвороста. Она раз-
ложила его на земле, после чего подошла к одной из девушек
и помогла ей выйти из клети. Старуха поддерживала ее за
руку, когда та пересгупала с одного полена на другое, пока не
приблизилась ко мне настолько, чтобы взять протянутые бусы.
Я пошел осмотреть вяутренность покинутой ею клетки, но едва
мог просунуть в нее голову-такой спертый там был воздух.
Клеть была вычищена, и^ за исключением нескольких коротких
стволов бамбука для хранения воды, в ней не было ничего.
Пространства девушке хватает лишь на то, чтобы сидеть на
бамбуковой платформе на корточках или лежать поджав ноги.
Если прикрыть дверь, то в клетке, пожалуй, не видно ни зги.
Выходить из клети девушкам позволяется всего один раз в
день для того, чтобы обмыться в деревянной лохани или тазе,
стоявшем рядом с каждой клетью: они, говорят, сильно поте-
ют. Сажают девушек в эти душные клетушки в совсем юном
возрасте и держат до тех пор, пока они не достигают брачного
возраста. Затем их выпускают на свободу, где их ждет роскош-
ный свадебный пир. Одной из девушек было лет четырнадцать-
пятнадцать, она, по словам вождя, провела в своей клети пять
лет и скоро должна была выйти на волю. Двум другим было
приблизительно восемь и десять лет, и им предстояло высидеть
там еще несколько лет>,

В одном из округов Британской Новой Гвинеи (Кабади)
<дочерей вождя в возрасте приблизительно двенадцати-три-
надцати лет два или три года держат взаперти. Им ни под ка-
ким видом не разрешается выходить из дома, в который не
проникает солнечный свет>. У двух граничащих друг с другом
родственных племен с побережья Новой Гвинеи, ябим и бу-
Кауа, достигшую полювого созревания девушку примерно на
пять или шесть недель подвергают заточению во внутренней
части дома. Ей запр^ещается сидеть на полу, чтобы ее нечи-
стота не прилипла к нему; присаживается она на специально
принесенное полено. Девушка не имеет права касаться ногами
земли. Если ей нужно на короткое время выйти из дома, она

обертывается циновками и надевает на ноги две половинки ко-
косового ореха, которые, наподобие сандалий, прикрепляются
к ее ногам при помощи лиан. У отдапомов Борнео девочек в
возрасте восьми или десяти лет заточают в маленькую комнату
или келью и на долгое время лишают всякой связи с внешним
миром. Дома отданомов строятся на сваях и освещаются че-
рез одно-единственное окошечко, выходящее на пустынное ме-
сто, так что девочка находится почти в полной темноте. Даже
в случае крайней необходимости ей не разрешается покидать
комнату, В продолжение всего срока заточения ее не имеет
права посещать ни один из членов семьи. Для ухода к ней при-
ставлена рабыня. Время своего одиночного заключения, кото-
рое нередко растягивается лет на семь, девочка коротает за
плетением циновок или за каким-нибудь другим рукоделием.
По причине неподвижного образа жизни ее рост задерживает-
ся, и, когда по достижении половой зрелости ее наконец выпу-
скают на волю, лицо ее бывает бледно как воск. Девочке вновь
показывают солнце, землю, воду, деревья и цветы, как если
бы она только что родилась на свет. На грандиозном пиру в ее
честь убивают раба и обмазывают девочку его кровью. В про-
шлом в Сераме девушек по достижении половой зрелости в
одиночестве запирали в темную хижину.

На острове Мабуйаг в Торресовом проливе, когда у девоч-
ки впервые наступают месячные, в темном углу дома из веток
кустарника делается загородка круглой формы. Девочка - на
нее надевают ручные и ножные браслеты, перевязи, венок, а
также ушные, нагрудные и спинные украшения из раковин -
садится на корточки посреди этой загородки, так что видна
лишь ее голова. Здесь ей надлежит оставаться в заключении
три месяца. Все это время над ее головой не должно сиять
солнце, хотя ночью ей разрешается выходить из хижины (в это
время меняют ветки кустарника, за которыми она скрывается).
Девочка не имеет права касаться руками пищи: ее кормят
одна или две пожилые женщины, ее тетки по материнской ли-
нии, приставленные для ухода за ней. Одна из этих женщин в
лесу готовит для нее пищу на особом огне. Девушке запреще-
но употреблять в пищу мясо черепахи и черепашьи яйца, но
в растительной пище ее не ограничивают. Во время заключе-
ния ни один мужчина, включая ее собственного отца, не имеет
права входить в дом. По истечении трехмесячного срока слу-
жанки на своих плечах относят девочку к пресноводной лагу-
не, чтобы она не касалась ногами земли. При этом соплемен-
ницы, окружив девочку, сопровождают ее до самого берега. На
берегу с нее снимают украшения, после чего носильщицы вно-
сят ее в воду и окунают, а все остальные женщины обрызги-
вают девочку водой. Выйдя из воды, одна из служанок накла-
дывает для своей подопечной кучу травы. Другая бежит к под-
водной скале, ловит небольшого краба, отрывает ему клешни
и спешит назад к лагуне. За это время там успевают разжечь

огонь, на котором поджаривают клешни краба. Служанки кор-
мят девочку жареными клешнями. После этого на нее вновь
надевают украшения, и вся компания гуськом шествует обрат-
но в селение: девушка идет между своими старыми тетками,
которые держат ее за запястья. Тетки передают ее своим мужь-
ям, один из которых ведет ее к себе домой, где для всех устраи-
вается угощение, и девочке разрешается есть пищу своими ру-
ками. На следующих за угощением танцах девочка отплясы-
вает под руку с мужьями теток, которые ухаживали за ней во
время заточения.

Аборигены племени яраиканна на полуострове Кепп-йорк
в северной части Квинсленда, по имеющимся сведениям, в тече-
ние месяца или шести недель содержат достигшую половой
зрелости девушку в одиночестве, доступ к ней разрешен только
женщинам. Проводит она это время в специально выстроенной
для нее хижине, лежа на полу на спине. Из-за того, что ей
воспрещается смотреть на солнце, до заката она лежит с за-
крытыми глазами (в противном случае ей не избежать болезни
носа). В течение всего периода заточения, чтобы ее не укусила
змея, девочке запрещено есть то, что живет в соленой воде.
Ухаживающая за ней пожилая женщина кормит ее кореньями,
ямсом и поит водой. У других австралийских племен в таких
случаях был обычай по пояс или выше зарывать девушек в
землю, вероятно для того, чтобы укрыть их от солнечного
света.

Калифорнийские индейцы верили, что во время своей пер-
вой менструации девочка <в особой степени наделена сверхъ-
естественной силой, которая далеко не всегда является чем-то
вредным и оскверняющим. Часто, однако, они были склонны
полагать, что с этим состоянием связаны неблагоприятные по-
следствия. Индейцы не ограничивались тем, что изолировали
девочку от семьи и общины,-они пытались напрочь отрезать
ее от внешнего мира. Ей, например, строжайшим образом за-
прещалось оглядываться вокруг себя. Поэтому ходила она с
опущенной головой, не глядя на окружающий мир и на солнце.
В отдельных племенах девочку закутывали одеялом. Многие из
этих обычаев, например запрет прикасаться к собственной го-
лове и чесать ее руками (для этого надо было пользоваться
особым орудием), очень сходны с соответствующими обычаями
племен северного побережья Тихого океана. В одних случаях
девочку кормили женщины, в других она обязана была по-
ститься>.

Индейцы-чинуки, обитатели побережья штата Вашингтон,
по достижении дочерью вождя половой зрелости в течение пяти
дней укрывали ее от взоров соплеменников. Ей запрещалось
смотреть на других людей и на небо, а также собирать ягоды.
Существовало поверье, что стоит ей взглянуть на небо, как
наступит плохая погода; что, если она вздумает собирать
ягоды, пойдет дождь; что, если она повесит свое полотенце

из кедровой коры на ель, дерево тут же засохнет. Девочка
выходила из дому через особую дверь и купалась о бухте в
отдалении от селения. В течение нескольких дней она пости-
лась, после чего в течение длительного времени ей запреща-
лось есть свежую пищу.

Когда у индейцев-ахт, н.ти нутка, на острове Ванкувер де-
вочки достигают половой зрелости, их переселяют на крытую
веранду <и со всех сторон экружают циновками, так что им
не видно ни солнца, ни огня. В этой клети они остаются на
одной воде несколько дней. Чем дольше девочка остается в
заточении, тем большую честь это делает ее родителям. Но
если становится известно, что во время этого тяжкого испыта-
ния она видела солнце илг огонь, она обесчещена на всю
жизнь>. На ширмах, за которыми скрываются девушки, нари-
сованы мифические птицы "рома. В течение восьми месяцев
по достижении половой зрелости ей не разрешается есть све-
жую пищу, особенно лососей. Кроме того, она должна есть в
одиночестве и пользоваться при этом собственной чашкой и
блюдом.

Достигшая половой зрелости девочка из племени тсетсаут
(Британская Колумбия) носит широкополую кожаную шляпу,
которая заслоняет ее лицо от солнца. Считается, что если на ее
лицо попадет солнечный свет или она посмотрит на небо, то
пойдет дождь. Кроме того, йляпа защищает ее от огня. кото-
рый не должен касаться ее хожи. В течение двух лет она жи-
вет в отдельной хижине, хотя видеть других людей ей не воз-
браняется. По истечении этого срока какой-нибудь мужчина
снимает с ее головы шляпу и выбрасывает ее. По обычаю бил-
кула, или бела-кула (Британская Колумбия), девочка по
достижении половой зрелости должна спать в сарае с отдель-
ным очагом. Спускаться в основную часть дома и сидеть у се-
мейного очага ей запрещено. В течение четырех дней она дол-
жна недвижимо пребывать в сидячем положении. Днем она
постится, но ранним утром ей дают немного пищи и питья. По
истечении четырех дней заточения она получает право поки-
дать свою комнату, но только через особое отверстие в полу
(белла-кула строят дома на сваях). Ей, однако, еще воспре-
щается входить в главную комнату. Выходя из дому, она на-
девает широкополую шляпу, которая защищает ее лицо от
солнечных лучей. Считается, что, если свет солнца попадет ей
на лицо, это плохо отразится на ее глазах. Она может соби-
рать ягоды на холмах, но еще целый год не имеет права при-
ближаться к реке или к морю. Стоит ей съесть свежего лосося,
и она лишится чувств или ее рот превратится в длинный клюв.

При появлении у девочки первых признаков половой зре-
лости индейцы-тлинкиты (колоши) запирали ее в маленькую
хижину или в клетку, в которой, кроме небольшой отдушины,
не было другого отверстия. В этом темном и грязном убежище
ей предстояло провести год без огня, без движения, без обще-

ния с людьми. Приносить ей еду разрешалось только матери
и рабыне. Пищу они передавали ей через отдушину, а пить она
должна была из кости крыла белоголового орла. Позднее
время заточения девушек кое-где было сокращено до полугода,
трех месяцев и даже до еще меньшего срока. Чтобы не осквер-
нить своим взглядом небеса, девочка обязана была носить
шляпу с широкими полями. Девушка считалась недостойной
того, чтобы над ее головой сияло солнце, тлинкиты вообража-
ли, что одним своим взглядом она способна принести несчастье
охотнику, рыбаку или игроку, обратить предметы в камни
и т.д. По истечении срока заточения ее старую одежду сжи-
гали и вместо нее шили новую. Устраивался пир, во время ко-
торого в верхней губе девочки, параллельно рту, делался уз-
кий надрез, в который вставляли щепку или раковину. Коня-
ги-эскимосская народность на Аляске-помещают девушку
по достижении половой зрелости в маленькую хижину, где ей
предстоит шесть месяцев простоять на четвереньках. После
этого хижину несколько расширяют, чтобы девушка могла вы-
прямить спину и оставаться в этой позе еще шесть месяцев.
В течение всего этого времени девушка считалась нечистой и
была полностью лишена общения, с соплеменниками.

Когда у девочки появлялись первые признаки половой зре-
лости, гуарани Южной Бразилии на границе с Парагваем за-
шивали ее в гамаке, оставляя в нем одно маленькое отверстие
для дыхания. Завернутая в гамаке, как труп, она пребывала в
таком положении два или три дня, пока длились месячные. Все
это время ей было строго-настрого наказано соблюдать пост.
После этого ее вверяли заботам замужней женщины, которая
остригала ей волосы и приказывала воздерживаться от упо-
требления в пищу мяса до тех пор, пока они не отрастут на-
столько, что скроют уши.