Pag, a kurš gulēs? Tā jau aizrīties var.

(Reply to this) (Parent) (Thread)

ar seeneem nevar aizriities

(Reply to this) (Parent)

tas, kad pamostas pēkšņi!

Степа, тараща глаза, увидел, что на маленьком столике сервирован
поднос, на коем имеется нарезанный белый хлеб, паюсная икра в вазочке, белые
маринованные грибы на тарелочке, что-то в кастрюльке и, наконец, водка в
объемистом ювелиршином графинчике. Особенно поразило Степу то, что графин
запотел от холода. Впрочем, это было понятно -- он помещался в
полоскательнице, набитой льдом. Накрыто, словом, было чисто, умело.
Незнакомец не дал Степиному изумлению развиться до степени болезненной
и ловко налил ему полстопки водки.
-- А вы? -- пискнул Степа.
-- С удовольствием!
Прыгающей рукой поднес Степа стопку к устам, а незнакомец одним духом
проглотил содержимое своей стопки. Прожевывая кусок икры, Степа выдавил из
себя слова:
-- А вы что же... закусить?
-- Благодарствуйте, я не закусываю никогда, -- ответил незнакомец и
налил по второй. Открыли кастрюлю -- в ней оказались сосиски в томате.

(Reply to this) (Parent) (Thread)

И вот проклятая зелень перед глазами растаяла, стали выговариваться
слова, и, главное, Степа кое-что припомнил. Именно, что дело вчера было на
Сходне, на даче у автора скетчей Хустова, куда этот Хустов и возил Степу в
таксомоторе. Припомнилось даже, как нанимали этот таксомотор у "Метрополя",
был еще при этом какой-то актер не актер... с патефоном в чемоданчике. Да,
да, да, это было на даче! Еще, помнится, выли собаки от этого патефона. Вот
только дама, которую Степа хотел поцеловать, осталась неразъясненной... черт
ее знает, кто она... кажется, в радио служит, а может быть, и нет.

(Reply to this) (Parent)

ārprāc, cik labi tas izlasās! Tā jau var samaitāties vakaru nesagaidot!

(Reply to this) (Parent)