Atklātībā parādījies dokuments par līdz šim maz zināmu jautājumu - Vācijas un PSRS sarunām 30. gadu beigās par ebreju deportāciju no Vācijas okupētās Eiropas daļas uz PSRS, t.i. par t.s. ebreju jautājuma risinājumu.
Tā ir Tautas komisāru padomes Pārvietošanas komitejas priekšnieka un kolēģijas priekšsēdētāja E.Čekmeņeva vēstule PSRS TKP priekšsēdētājam V.Molotovam 1940. gada 9. februārī par sarunām ar Vāciju par ebreju deportāciju no tās uz Rietumukrainu un tālāk uz Biribidžanas apgabalu Sibīrijas dienvidaustrumos. Raksts ar dokumenta un konteksta analīzi publicēts žurnālā «Неприкосновенный запас» (2006. № 47).

В Российском государственном архиве социально-политической истории (бывшем Партархиве СССР) хранится документ[1]. Это письмо начальника Переселенческого управления при СНК СССР Евгения Чекменева председателю Совета народных комиссаров Вячеславу Молотову от 9 февраля 1940 года. Вот его полный текст:

"Вх. 3440
СССР
Переселенческое управление при Союзе ССР
9 февраля 1940 г.
№ 01471с
г. Москва, Красная площадь, 3
Телеграфно - Москва Переселенческая
Телефон К 0 95-03
Председателю Совета Народных Комиссаров
т. Молотову В.М.

Переселенческим управлением при СНК СССР получены два письма от Берлинского и Венского переселенческих бюро по вопросу организации переселения еврейского населения из Германии в СССР - конкретно в Биробиджан и Западную Украину.
По соглашению Правительства СССР с Германией об эвакуации населения, на территорию СССР, эвакуируются лишь украинцы, белорусы, русины[2] и русские.
Считаем, что предложения указанных переселенческих бюро не могут быть приняты.
Прошу указаний.

Приложение: на 6-ти листах.
Начальник Переселенческого Управления при СНК СССР
Чекменев"

Первым этот документ обнаружил и процитировал российский историк Геннадий Костырченко в своей книге "Тайная политика Сталина. Власть и антисемитизм"[3]. В контексте его собственного исследования он играл лишь второстепенную роль, и введение его в научный оборот прошло поначалу почти незамеченным для историографии Холокоста[4].
Вместе с тем уже одни имена немецких отправителей письма - будь они в письме названы - заставили бы вздрогнуть. Если полагать, что письма из "Берлинского и Венского переселенческих бюро по вопросу организации переселения еврейского населения из Германии в СССР" были подписаны их руководителями, а поступили они к Чекменеву примерно за неделю до отправки им письма Молотову, то отправителями должны были бы быть не кто иные, как Адольф Эйхман от Берлинского бюро, а от Венского - Франц Йозеф Хубер. Последний сменил Франца Вальтера Шталеккера - будущего обер-палачa евреев Прибалтики[5] - на посту инспектора полиции безопасности и СД[6] в Вене и осуществлял общее руководство целым рядом организаций, в том числе и переселенческим бюро. Реальным жe руководителем после отъезда Эйхмана в Берлин стал его бывший заместитель штурмбанфюрер СС Алоиз Бруннер (Alois Brunner), в январе 1941 года назначенный на эту должность и официально[7]. Но надо всеми ними стоял руководитель РСХА и протектор Богемии и Моравии Райнхард Гейдрих.
А вот имя их московского корреспондента - Евгения Михайловича Чекменева - мало что говорит даже искушенному российскому историку. Он родился в 1905 году и умер 21 апреля 1963-го[8]. С 1927 года в партии, закончил Московскую академию социалистического земледелия и Институт красной профессуры, с 1938 года - на ответственных номенклатурных должностях. С июня 1939-го по апрель 1941 года Чекменев руководил переселенческим движением: он был начальником и председателем коллегии Переселенческого комитета (впоследствии Переселенческого управления) при СНК СССР[9]. С апреля 1941 года заместитель наркома земледелия СССР[10], а с 1948-го - начальник Главного управления полезащитного лесоразведения и, по всей видимости, заместитель министра совхозов СССР[11]. Позднее - заместитель председателя Госплана СССР, а с 1961 года заместитель председателя Комитета заготовок.
Переселенческое управление, в которое поступил запрос из Берлина и Вены, действительно, было наиболее корректным адресатом для Эйхмана и его коллег. То было ведомство, отвечавшее в СССР за планирование и организацию плановых государственных переселений, осуществлявшихся, в основном, на добровольной основе. Этим оно отличалось от Главного управления лагерей НКВД (ГУЛАГ), отвечавшего за насильственные переселения (депортации) осужденных и заключенных, и Отдела спецпоселений НКВД, отвечавшего за депортации административно-репрессированных. Впрочем, если бы немецкие коллеги написали в НКВД, Лаврентию Берии, они бы тоже не промахнулись.
К сожалению, ни "Приложения на 6-ти листах" (а это, скорее всего, оригиналы писем из Германии вместе с их переводами), ни других примыкающих материалов - ни в российских, ни в немецких архивах - обнаружить пока не удалось.
Однако существо отсутствующих немецких писем передано Чекменевым ясно и четко: Гитлер предлагает Сталину[12] забрать себе всех евреев, оказавшихся к этому моменту на территории "третьего рейха". Но оно содержит не только вопрос, но и столь же лаконичный ответ на этот вопрос: благодарим за лестное предложение, но забрать ваших евреев, извините, не можем!
Но для того, чтобы лучше понять как вопрос, так и ответ, попробуем взглянуть на письма из Берлина и Вены как минимум с трех разных точек зрения - из перспектив отправителя, адресата и их взаимоотношений на тот момент, когда письма задумывались и писались.

Из перспективы отправителя
Итак, не названными в послании Чекменева авторами писем из Вены и Берлина являлись, по служебному соответствию, только Алоиз Бруннер (или Франц Йозеф Хубер) и Адольф Эйхман. Из последующего, однако, станет ясно, что главным мотором всей интриги был, скорее всего, Эйхман.
C 1 октября 1934 года он служил в Главном управлении СД, референтом в реферате II 112 (Referat Juden). В этом еврейском (точнее, антиеврейском) реферате он занимался вопросами форсирования еврейской эмиграции из Германии, изучал иврит и идиш, знакомился с сионистскими лидерами. В 1938 году, вскоре после мартовского аншлюса Австрии, его переводят референтом того же антиеврейского реферата II 112 в Вену, в Управление руководителя СД в региональном управлении СС "Дунай", начальником которого был инспектор полиции безопасности и СД штандартенфюрер СС Франц Вальтер Шталеккер.
Еврейская эмиграция из Вены сталкивалась в это время с непредвиденными трудностями бюрократического порядка: евреи, в эмиграции которых государство было так заинтересовано, неделями были вынуждены простаивать в очередях. Одной из причин тому было первоочередное оформление документов состоятельных и платежеспособных евреев, привлекавших для этого немецких адвокатов с хорошими связями и плативших им за это хорошие деньги, что, конечно же, было недоступно беднякам. Социально (а не только национально) чувствительный Эйхман вступился за еврейских бедняков и восстановил, насколько возможно, "справедливость" в очереди на вышвыривание с родины. Оформление необходимых бумаг стоило около 1000 рейхсмарок и занимало от двух до трех месяцев[13].
Распоряжением рейхскомиссара по воссоединению Австрии с "третьим рейхом" гауляйтера Иосифа Бюркеля (Josef Bürckel) от 20 августа 1938 года в Вене был создан Центр по [осуществлению] еврейской эмиграции (Zentralstelle für jüdische Auswanderung) - специальный орган в составе имперского Министерства внутренних дел, призванный всесторонне регулировать (в смысле торопить и ускорять) эмиграцию австрийских евреев и уполномоченный выдавать им разрешения на выезд. В компетенцию Центра, располагавшегося во вполне символическом месте - бывшем дворце Ротшильда на Prinz-Eugen-Str., 22[14], входило создание всех необходимых условий для эмиграции, включая переговоры со странами-реципиентами, обеспечение эмигрантов необходимыми суммами валюты, взаимодействие с туристическими и транспортными агентствами, привлекаемыми к решению технических вопросов эмиграции, наблюдение за еврейскими организациями с точки зрения их отношения к политике эмиграции евреев, издание соответствующих инструкций и постоянное руководство этим процессом. Номинальным руководителем Центра был Шталеккер[15], а его заместителем и управляющим - унтерштурмфюрер СС Адольф Эйхман, его фактический инициатор, организатор и глава.
Первоначально полномочия Центра ограничивалась только двумя гау (провинциями) - Веной и Нижним Дунаем. Однако к концу 1938 года его компетенции были распространены на всю Австрию (Остмарк). С упрощением валютных трансферов и с привлечением к оформлению необходимых документов Венской еврейской общины время обработки заявлений удалось сократить до восьми дней. В качестве характерного ноу-хау Эйхмана можно отметить принцип самофинансирования Центра: он содержался не на бюджетные средства, а за счет специального эмиграционного сбора, взимавшегося с выезжающих евреев[16]. В результате за первые два с половиной месяца своей деятельности Центр выпроводил из Австрии 25 тысяч евреев[17], а всего за первые полтора года его существования около 150 000 австрийских евреев были вынуждены с его любезной помощью покинуть страну. Организации, аналогичные венскому Центру, были созданы также в Праге и Остраве.
В начале ноября 1938 года, то есть всего за несколько дней до Хрустальной ночи, Эйхман направил в Берлин штурмбанфюреру СС Эриху Эрлингеру (Ehrlinger) отчет о деятельности Центра, в котором, в частности, напоминал о высказанной им еще в начале 1938 года инициативе организовать аналогичный орган во всеимперском масштабе. События 9 ноября добавили много нового в антиеврейскую проблематику, так что решение Гейдриха созвать в субботу, 12 ноября, совещание в РСХА, посвященное выработке стратегии рейха в еврейском вопросе, не выглядит удивительным. На этом совещании Герман Геринг, от имени Гитлера, подчеркивал перспективы плана "Мадагаскар"[18], а Эйхман доложил о своем венском опыте и о целесообразности открытия в Берлине центра, аналогичного венскому[19].
Несмотря на погромные настроения Хрустальной ночи, "окончательное решение еврейского вопроса" в то время мыслилось тогда явно в категориях эмиграции, а не ликвидации. В своеобразном эмиграционном раже Эйхман договорился даже до того, что в середине февраля 1939 года, ссылаясь на более чем двукратный спад динамики заявлений на эмиграцию, предложил освободить из Дахау и Бухенвальда всех австрийских евреев, заключенных туда после 9 ноября 1938 года, и отправить их куда подальше за границу. Это предложение, однако, не встретило понимания в СС: Генрих Мюллер отверг его достаточно категорично[20].
Несмотря на противостояние еврейской иммиграции из рейха со стороны стран-реципиентов, показатели эмиграции и в начале 1939 года были достаточно высокими. Достигнуто это было отчасти благодаря поездкам за рубеж руководителей Венской еврейской общины и Палестинского бюро (последнее добивалось тогда для Австрии половинной квоты на легальный въезд в Палестину), увеличению чилса так называемых "китайских транспортов" и мероприятиям по профессиональной переподготовке эмигрантов. "Китайские транспорты" служили, насколько можно судить, лишь отчасти для переселения в Шанхай, но главным образом - для нелегальной иммиграции в Палестину[21].
Но прошло еще некоторое время, пока пропагандируемый Эйхманом орган был действительно организован Гейдрихом в Берлине. Это произошло на следующий день после того, как Гитлер произнес в Рейхстаге 30 января 1939 года свои язвительные слова о поведении демократических стран, проливающих слезы о судьбе несчастных немецких евреев и одновременно отказывающих им во въездных документах. Еще через восемь дней с похожими заявлениями выступил и Альфред Розенберг, чьей шокированной аудиторией были дипломатический корпус и иностранные журналисты: он потребовал от Англии, Франции и Голландии создания еврейского резервата на 15 миллионов человек где-нибудь на Мадагаскаре, в Гайане или на Аляске[22].
Новая организация получила название "Имперский центр по еврейской эмиграции" (Reichszentrale für Jüdische Auswanderung). Получив назначение возглавить его с 1 октября 1939 года, Эйхман покидает Вену[23] и возвращается в Берлин. Здесь, наряду с хлопотами об эмиграции, он приступает и к планированию принудительного переселения евреев в только что - 12 октября - созданное "генерал-губернаторство для оккупированных польских областей"[24], а также внутри него и если понадобится, то и из него. А 21 декабря 1939 года Гейдрих назначил Эйхмана главой спецреферата IV D 4 (Referat Auswanderung und Räumung) в РСХА[25], призванного координировать все переселения евреев и поляков на оккупированной польской территории. В результате Эйхман стал поистине ключевой фигурой не только в выработке концепции, но и в реализации всех программ и проектов по "решению еврейского вопроса".
Их венцом станет, в конечном счете, организация транзитных лагерей в западноевропейских странах и широкой сети гетто при железнодорожных узлах в оккупированных областях на Востоке, сосредоточение в них миллионов евреев - с последующей их депортацией в концлагеря и лагеря уничтожения. Как практику, ему еще многое предстоит обдумать, освоить и усовершенствовать. К познаниям в области иудаики и гебраистики придется присовокупить и сведения из химии и физиологии человека, помогающие найти правильное решение при ответе на такой, например, нелегкий вопрос: какой из выпускаемых промышленностью удушающих газов эффективнее и рентабельнее при ликвидации соответствующих порций людского материала. И глубоко заблуждаются те, кто считает его клерком, кабинетной крысой в нарукавниках: командировки в гетто и концлагеря доказывают обратное.
Первой акцией Эйхмана в Берлине стала так называемая операция "Ниско". После оккупации Польши в сентябре 1939 года в немецких руках оказалось почти вчетверо больше евреев, чем их было в Германии до прихода нацистов к власти, - около двух миллионов человек Около полумиллиона из них проживали на землях, инкорпорированных непосредственно в рейх (два новоиспеченных райхсгау - Данциг-Западная Пруссия и Вартеланд, вобравший в себя Позен и восточную часть Верхней Силезии). Депортации и освобождение их от еврейского населения казались само собой разумеющейся и первостепенной задачей. Но возникал вопрос: а куда? Где это тихое, удаленное и не предназначенное для "германизации" место? Где будет возрождена российская черта оседлости для евреев в ее немецком исполнении?[26]
В течение сентября ответ на этот вопрос искали внутри будущего генерал-губернаторства: обсуждались идеи "еврейского государства" близ Кракова или "имперского гетто" в Люблине или близ Люблина. Уже в середине сентября 1939 года соответствующие слухи поползли среди еврейского населения бывшей Польши и даже просочились в прессу[27]. В самом конце сентября Гитлер несколько раз высказывался о желании переселить все еврейство, в том числе и немецкое, куда-нибудь в Польшу, между Вислой и Бугом[28].
Так что ничего удивительного не было в том, что Эйхман и Шталеккер, по указанию начальника гестапо Мюллера от 6 октября 1939 года о депортации евреев из Вены, Катовице и Остравы, 12 октября выехали на трехдневную рекогносцировку в зону, в то время еще временно контролируемую Красной армией, и остановили свой выбор на пространстве площадью 20 тысяч квадратных километров между Вислой, Бугом и Саном со столицей в Люблине[29].
В эту резервацию, по их мнению, должны были свозить всех евреев со всей Европы, но в первую очередь из Германии, Австрии, бывшей Чехословакии и Польши[30]. Тем самым она мыслилась как важнейшая составная часть стратегического плана по радикальной этноструктурной перестройке Восточной Европы в ходе ее германизации. 7 октября 1939 года фюрер назначил Гиммлера рейхскомиссаром по укреплению германской народности: в этом качестве он должен был курировать и вопросы депортаций поляков из районов, намеченных для сплошной аризации (например, из Данцига и Вартегау). Поляков же предполагалось частично переселить в районы, освобождаемые от евреев, так что связь всех этих усилий с тем, что неподалеку делал Эйхман, была самая прямая.
Собственно депортации евреев начались без какой-бы то ни было раскачки - 9 октября 1939 года был отдан приказ о депортации из Остравы-Моравской и Катовице, а 10 октября - из Вены[31]. Евреев заставляли подписывать заявления об их якобы добровольном переезде в "лагерь для переобучения"[32]. Станциями их отправления были Вена, Острава-Моравска и Катовице, а также Прага и Сосновице, а прибытия - главный лагерь Ниско на реке Сан, а также промежуточный лагерь в деревне Заречье на противоположном его берегу. Оба лагеря были совсем недалеко от советской границы, и некоторым евреям удавалось даже бежать в СССР.
Первый эшелон с 875 евреями был собран 17 октября и отправлен из Остравы 16 октября 1939 года, по пути, 20 октября, он подобрал часть евреев в Катовице и в тот же день прибыл в Ниско. Всего с 17-18 по 29 октября в Ниско пришло шесть эшелонов, в которых находилось 4-5 тысяч человек[33].
С собой разрешалось брать до 50 килограммов багажа, помещающегося в сетке вагона над занятым местом. Приборы и инструменты можно было сдать в багаж. Разрешалось иметь два теплых костюма, зимнее пальто, плащ, две пары сапог, две пары нижнего белья, платки, носки, рабочий костюм, спиртовку, керосинку, столовый прибор, ножик, ножницы, карманный фонарик с запасной батарейкой, подсвечник, спички, нитки, иголки, тальк, рюкзак, термос, еду. Денег - не более 200 рейхсмарок. Освобождение от переселения было возможно либо по причине болезни (официально засвидетельствованной), либо при наличии документов, подтверждающих эмиграцию в другую страну[34].
Казалось, у резервата Ниско-на-Сане было большое будущее. Между тем уже 27 октября депортации были прекращены, главным образом из-за протеста только что назначенного на должность генерал-губернатора Ханса Франка, желавшего всю свою вотчину видеть и сделать "юденфрай". При этом сам лагерь в Ниско был закрыт только в июне 1940 года, когда все его обитатели были возвращены в города, откуда их привезли[35].
Так что же, ведомственная власть, пусть и СС, проиграла власти территориальной? Едва ли - что бы ни говорил себе Франк. Скорее тут конфликтующими сторонами были две внутриведомственные силы или, еще точнее, два взаимодополняющих, но вместе с тем и конкурирующих друг с другом "проекта" "третьего рейха" - еврейская эмиграция и немецкая иммиграция.
Их интересы столкнулись впрямую: первые корабли из Риги и Ревеля (Таллина) прибыли в Данциг практически в те же самые дни, что и первые венские евреи в Ниско, - во второй половине второй декады октября. Всего из Прибалтики и Волыни планировалось переселить в Вартегау около 200 тысяч фольксдойче, но само Вартегау, соответственно, предстояло перед этим ускоренно освободить от евреев и поляков. Первоначально речь шла о необходимости переселить оттуда до конца 1940 года 80-90 тысяч евреев и поляков, а потом еще около 160 тысяч одних только поляков[36].
Но сил на все не хватало, и приоритет был отдан именно задаче иммиграции[37], подталкиваемой и еще одним фактором: уже в конце октября СССР ввел свои войска в прибалтийские страны, и Германия, как никто другой, твердо знала, что за этим последует аннексия.
Дополнительным серьезным фактором стала и новая идея фикс обретения еврейского резервата - так называемый план "Мадагаскар". Сам по себе этот экзотический остров как место возможного еврейского заселения впервые возник еще в начале века, в сугубо еврейско-сионистских кругах. Первой страной, поднявшей вопрос об эмиграции сюда еврейского населения, стала, однако, не Германия, а Польша, в 1937 году даже посылавшая на остров специальную польско-еврейскую комиссию. Сами евреи отнеслись к этой идее саркастически, французы - крайне сдержанно, а мадагаскарцы - горячо протестовали против нее[38].
Но сама идея не забылась, и в 1938-1939 годах, особенно после провала конференции в Эвиане[39], ее подняли на щит нацисты. План "Мадагаскар" представлялся им наименее болезненным средством по обезъевреиванию Европы, причем в качестве возможной "альтернативы" французскому Мадагаскару дебатировалась еще британская Гвиана и бывшая германская Юго-Западная Африка[40]. В декабре 1939 года министр иностранных дел Германии Иоахим фон Риббентроп изложил Папе Римскому мирный план, предусматривавший среди прочего и эмиграцию немецких евреев: в качестве стран иммиграции в этом плане рассматривались Палестина, Эфиопия и все тот же Мадагаскар[41]. Котировки Мадагаскара подскочили особенно высоко после поражения, нанесенного Германией Франции: победитель потребовал себе мандат на управление островом[42]. В начале июня 1940 года начальник еврейского отдела в Auswärtiges Amt Франц Радемахер представил план, согласно которому 25 тысяч французов покинут тропический остров, Германия организует на нем военно-морскую и военно-воздушную базы, а на неоккупированную часть Мадагаскара завезут 4-5 миллионов евреев, которые будут заниматься сельскохозяйственной деятельностью под надзором назначаемого Гиммлером полицай-губернатора[43].
Впрочем, по мнению Арно Люстигера[44], и "Мадагаскар" являлся уже вполне людоедским проектом: этот "райский остров" в климатическом отношении мало напоминал рай для европейских евреев, и по-настоящему акклиматизироваться там они, скорее всего, не смогли бы. От этого плана всерьез отказались только в начале осени 1940 года[45], когда Гитлер принял решение о нападении на СССР.
Таким образом, письма Эйхмана и Шталеккера Чекменеву документируют доселе совершенно неизвестный проект "решения еврейского вопроса" - посредством эмиграции, эвакуации или депортации (как ее ни называй) немецко-австрийского, чешского и польского еврейства в СССР. Если датировать зарождение и обсуждение идеи декабрем 1939-го - январем 1940 года, а посылку писем (по всей видимости, по дипломатической почте) - концом января 1940-го, то русский проект Эйхмана (назовем его условно проект "Биробиджан") ложится прямо между эпицентрами двух других крупных депортационных проектов - эксперимента "Ниско" и плана "Мадагаскар".
Есть основания полагать, что, как и в случае с Ниско, это была если не импровизация, то уж чисто ведомственная инициатива РСХА. Если это было иначе, то и генерал-губернатор Ханс Франк был бы в курсе столь многообещающих планов, а он, судя по всему, ничего о такой блестящей депортационной перспективе не знал. Во всяком случае, в своем обобщающем обзоре предстоящих в генерал-губернаторстве кампаний по массовому переселению он ее ни разу прямо не упомянул[46].
В каждом из трех проектов немцами двигала та или иная конкретная надежда: в проекте "Биробиджан" это была, наверное, надежда на "жидо-большевистский" Интернационал, а также, возможно, расчет на неизбежное разочарование советской стороны результатами вербовки на переезд в СССР среди беженцев из числа украинцев и белорусов в генерал-губернаторстве[47].
Впрочем, в конце лета и в самом начале осени 1940 года несколько десятков или сотен венских евреев все-таки проследовали через Биробиджан. Это были те счастливчики, кто сумел получить через "Интурист" транзитную советскую визу и был доставлен транссибирским экспрессом в Маньчжоу-Го для дальнейшего следования в Японию, Шанхай или на Филиппины[48]. Согласно данным профессора Хо Хина из Нанкинского университета, этот железнодорожный коридор открылся не ранее 11 июня 1940 года (после того как доставка морским путем стала невозможной) и закрылся не позднее 7 декабря 1941-го[49].
Следующий "краткосрочный проект" еврейской депортации был сформулирован, скорее всего, на совещании у Эйхмана в Берлине, состоявшемся 17 декабря 1940 года[50]. Для освобождения места для фольксдойче, ожидавшихся из Бессарабии, Буковины, Добруджи и Литвы, к выселению в генерал-губернаторство было намечено не менее 831 тысячи поляков и евреев, плюс еще 200 тысяч человек - в интересах устройства армейских полигонов. Фактические депортации начались в конце января, охватили 25 тысяч человек, в том числе 9 тысяч евреев, а 15 марта 1941 года - в который уже раз! - были прекращены: подготовка к нападению на СССР и чисто военные приоритеты сделали и эти планы неосуществленными[51].
Победа над СССР и оккупация большей части его европейской территории открывала перед стратегами антисемитизма совершенно новые и еще более заманчивые перспективы "окончательного решения еврейского вопроса". Европейских евреев было бы достаточно депортировать на Крайний Север или в Сибирь, где они, скорее всего, и сами бесследно исчезли бы.
Но провал блицкрига развеял и эту задумку фюрера, так и не получившую основательного развития[52]. Но нельзя не вспомнить и того, что в конце 1941 года целая серия эшелонов доставила немецких евреев из Берлина, Кёльна и Гамбурга в Ригу и Минск, где все они вскоре - или же с некоторой отсрочкой - были уничтожены.


[1] Российский государственный архив социально-политической истории (РГАСПИ). Ф. 82 (В.М. Молотов). Оп. 2. Д. 489. Л. 1. Подлинник. Вверху - пометка, предположительно адресата: "Арх.", то есть: "В архив".
[2] Русины - название украинцев западноукраинских земель Галиции, Буковины и Закарпатской Руси, как этническая группа окончательно сформировались в составе Австро-Венгерской империи. Особые исторические условия развития этих групп (длительное иностранное владычество, расчленение государственными границами, ассимиляторская политика властей) обусловили некоторое своеобразие их украинского языка и культуры. Интересно, что в качестве отдельной, подлежащей переселению категории русины в советско-немецких соглашениях не фигурируют.
[3] Костырченко Г.В. Тайная политика Сталина. Власть и антисемитизм. М.: Международные отношения, 2001. С. 188-189. К сожалению, в газетной заметке, опубликованной в "Московских новостях", ссылка на это обстоятельство выпала.
[4] Наиболее серьезный отклик см. в монографии Ильи Альтмана: Альтман И.А. Жертвы ненависти. Холокост в СССР. 1941-1945 гг. М., 2002. С. 378. Среди других можно указать: Люлечник В. Крым, Дальний Восток и далее... Израиль // Еврейский обозреватель. 2003. Июнь (см. републикацию в "Русском базаре"). Вилен Люлечник (вероятно, ошибочно) отсылает читателя не к ф. 82 РГАСПИ, где находится документ, а к ф. 151. Также можно указать и на статью Евгения Розенблата, который ссылается на процитированный документ как на показатель того, что евреи не входили в число национальностей, затрагиваемых советско-немецким трансфером населения (Розенблат Е.С. "Чуждый элемент": еврейские беженцы в Западной Белоруссии // История и культура российского и восточноевропейского еврейства: новые источники и новые подходы. Материалы международной научной конференции. Москва. 8-10 декабря 2003 года. М.: Изд-во Дома еврейской книги, 2003. С. 335). Тем не менее, насколько можно судить, до наших газетных публикаций в мае-июне 2005 года обсуждаемый документ был практически неизвестен на Западе.
[5] Бригаденфюрер СС Шталеккер был первым командиром айнзатцгруппы "А", действовавшей в тылу группы армий "Норд" (погиб от рук партизан 23 марта 1942 года).
[6] SD (сокр. от Sicherheitsdienst Reichsführer-SS) - изначально внутрипартийная служба безопасности НСДАП, позже преобразованная в государственную, в 1939 году путем ее объединения с Sicherheitspolizei (Sipo) было создано Главное имперское управление безопасности - РСХА (RSHA, сокр. от Reihssicherheitshauptamt). - Примеч. ред.
[7] Anderl Gabrielle, Rupnow Dirk. Die Zentralstelle für jüdische Auswanderung als Beraubungsinstitution. Wien; München: Oldenbourg Verlag, 2004. S. 121 (Veröffentlichungen der Österreichischen Historikerkomission. Vermögensentzug während der NS-Zeit sowie Rückstellungen und Entschädigung seit 1945 in Österreich. Bd. 20/1).
[8] См. некролог в: Правда. 25 апреля 1963 года.
[9] Приказы СНК № 991 от 04 июня 1939 года и № 2129 от 29 декабря 1939 года.
[10] Приказ СНК СССР № 776 от 2 апреля 1941 года.
[11] В этом качестве он участвовал и в знаменитой сессии ВАСХНИЛ 31 июля - 7 августа 1948 года.
[12] Невозможно себе представить, чтобы Гейдрих и Молотов действовали в этом случае абсолютно самостоятельно, без согласования, соответственно, с Гитлером и Сталиным, в подчинении которых они находились.
[13] Bundesarchiv Berlin (BAB). R. 58. Nr. 486. Bl. 1-4. Из описания соответствующего микрофильма следует, что он был получен из Государственного архива Российского Федерации (ГАРФ), однако идентифицировать этот трофейный источник или хотя бы время его передачи в архив не удалось.
[14] В самом начале своей деятельности Центр базировался в помещениях, выделенных Венской еврейской общиной и Сионистским союзом Австрии.
[15] BAB. R. 58. Nr. 486. Bl. 1-4.
[16] Этот сбор позволял финансировать эмиграцию также и малосостоятельных евреев.
[17] См.: BAB. R. 58. Nr. 486. Bl. 29-31.
[18] Zámečnik S. Der Fall Nisko im Rahmen der Entstehungsgeschichte "der Endlösung der Judenfrage" // Die internationale wissenschaftliche Konferenz "Die Aktion Nisko in der Gesamtgeschichte "der Endlösung der Judenfrage", die anläßlich der ersten Massendeportation der europäischen Juden". Dammelband. Ostrava, 1995. S. 94.
[19] См. телеграмму штурмбанфюрера СС Эрлингера Шталеккеру от 11 ноября 1938 года (BAB. R. 58. Nr. 486. Bl. 29). Связь этого совещания, созывавшегося в сверхсрочном порядке, с событиями Хрустальной ночи совершенно очевидна.
[20] См. его телеграмму Эйхману от 17 декабря 1939 года (BAB. R. 58. Nr. 486. Bl. 50). В то же время - в целях способствования эмиграции - Мюллер предложил вновь открыть Венскую еврейскую общину.
[21] См. соответствующий отчет, датированный 16 мая 1939 года. Автором этого отчета Эйхман, по-видимому, не являлся (BAB. R. 58. Nr. 486. Bl. 52-56).
[22] Zámečnik S. Op. cit. S. 93, 94.
[23] Начальником Венского центра остается, по-видимому, тот же Шталеккер.
[24] С июля 1940 года это обозначение было сокращено до просто "генерал-губернаторства". Оно состояло из четырех округов - Краков, Варшава, Радом и Люблин. 26 октября 1939 года генерал-губернатором был назначен Ханс Франк.
[25] Располагался в Берлине по адресу: Kurfürstenstr., 115/116.
[26] Конечно, всячески приветствовалось и выдворение евреев за пределы демаркационной линии с СССР, но у СССР тут была своя политика. Об этом ниже.
[27] В частности, в белградскую газету "Време", в номере от 18 сентября 1939 года написавшую о планах создания еврейской территории в Польше (Moser J. Nisko: The First Experiment in Deportation // The Nazi Holocaust. Historical Articles on the Destruction of European Jews. Issue 3. The "Final Solution": The Implementation of Mass Murder. Vol. 2 / Ed. by M.R. Marrus. London: Meckler Westport, 1989. P. 732).
[28] Rosenberg A. Das politische Tagebuch 1934-1935 und 1939-1940 / Hg. H.G. Seraphim. München, 1964. S. 98 f.
[29] Moser J. Op. cit. P. 739.
[30] Впрочем, цифра 162 000, названная в письме Одило Глобочника губернатору Люблинского района Цернеру, говорит скорее о том, что резервация предназначалась, по крайней мере в этот момент, скорее для собственно немецких евреев, количество которых было близко к этой цифре (см.: Friedman Ph. The Lublin Reservation and the Madagaskar Plan. Two aspects of Nazi Jewish Policy During the Second World War // The Nazi Holocaust... P. 705, 709; cо ссылкой на архив Еврейского исторического института в Варшаве).
[31] Moser J. Op. cit. P. 736-737.
[32] Согласно Филиппу Фридману, венских евреев заставляли подписывать некий "Меморандум о переселении в польские провинции с целью колонизационной деятельности" (Friedman Ph. Op. cit. P. 710).
[33] Moser J. Op. cit. P. 746. В литературе встречаются неточные или ложные сведения о количестве депортированных в резерват Ниско (десятки и даже сотни тысяч), о времени самой депортации (вплоть до конца ноября) и о депортированных контингентах (включавших в себя якобы и немецких евреев из Штеттина (Щецина), и еврейских военнопленных польской армии). См., в частности: Friedman Ph. Op. cit. P. 710-711.
[34] Интересно, что планы нацистов находили "поддержку" у части русской эмиграции в Германии, в частности у Национально-трудового союза (см.: Заборовский Д. Опыт разрешения еврейского вопроса // За родину. 15 декабря 1939 года. № 95. Перепеч. в: Синтаксис (Париж). 1991. № 31. С. 179-182).
[35] Филипп Фридман называет совершенно иные сроки (с февраля по апрель 1940 года), инстанции (Герман Геринг) и даже мотивы прекращения эксперимента Ниско (Friedman Ph. Op. cit. P. 713-713), которые, однако, не вполне согласуются с общепризнанными фактами. Так, он сообщает о принятом 13 февраля 1940 года решении выселить из этого района 30 тысяч немцев, не трогая при этом украинцев (p. 708-709). К тому же и демаркационная линия между немецкой и советской частями разделенной Польши еще не была окончательно утверждена (Moser J. Op. cit. P. 734). Но позднее, накануне нападения на СССР, сама концепция этнического заселения этого региона решительно изменилась. 15 июня 1941 года начальник полиции и СС Люблинского района Одило Глобочник заявил о создании в районе Замостья чисто немецкой колонии из фольксдойче из Болгарии, Югославии и Бессарабии. За этими планами явственно просматривалась фигура Генриха Гиммлера, посетившего Замостье 21 июля 1941 года (циркулировали даже слухи о чуть ли не переименовании Замостья в Гиммлерштадт). Как бы то ни было, но между ноябрем 1941-го и августом 1943 года из этого района было выселено 110 тысяч поляков, или около трети всего населения (Friedman Ph. Op. cit. P. 704-705). Впрочем, сведения Фридмана нуждаются, скорее всего, в перепроверке.
[36] Browning C. Nazi Resettlement Policy and the Search for a Solution to the Jewish Question, 1939-1941 // The Nazi Holocaust... P. 770-771. А в итоге за весь 1940 год удалось переселить 261 517 человек (p. 778. Со ссылкой на отчет 1941 года: YVA. JM 3582).
[37] Именно такова точка зрения Кристофера Браунинга (Browning C. Op. cit. P. 766-768).
[38] Friedman Ph. Op. cit. P. 717-719.
[39] См. ниже.
[40] Роль посредника взял на себя министр обороны Южной Африки Освальд Пиров, большой поклонник личности и политики Гитлера, в особенности в еврейском вопросе (Friedman Ph. Op. cit. P. 706, 719-721). С немецкой стороны проект разрабатывался не в СС или РСХА, а в Министерстве иностранных дел (см.: Zámečnik S. Op. cit. S. 96).
[41] Friedman Ph. Op. cit. P. 721. Со ссылкой на: Ciano Diaries, 1939-1949. Toronto, 1947. P. 4; The Vatican and the War. New York, 1944. P. 145-146.
[42] Именно в свете упований на этот план следует воспринимать и депортацию еврейского населения Бадена и Пфальца не куда-нибудь, а именно в Южную Францию.
[43] Friedman Ph. Op. cit. P. 723-726. 18 июня 1940 года Гитлер посвятил в этот план Бенито Муссолини (Browning C. Op. cit. P. 774).
[44] Высказано в личной беседе.
[45] Впрочем, план "Мадагаскар" еще несколько раз вспоминали на самом верху в пропагандистских целях вплоть до 1943 года. Сам же остров был оккупирован Великобританией в мае 1942-го.
[46] Выступая в Кракове 19 января 1940 года перед начальниками отделов своей администрации, он говорил о выселении или о транзите через генерал-губернаторство различных контингентов фольксдойче, но главным образом о двух депортациях внутрь самого генерал-губернаторства - завершении переселения около 80 тысяч поляков (представителей польской руководящей элиты и интеллигенции, а также враждебно настроенных лиц) и евреев из рейха (Данциг (Гданьск) и Западная Пруссия) с целью освободить жизненное пространство для прибывающих туда немцев из Прибалтики (эта кампания, собственно, началась еще в октябре 1939 года) и о начале депортации еще 600 тысяч евреев и поляков из рейха (Вартегау) в округа Краков и Радом в рамках кампании, названной им "перспективным планом": ее начало, по техническим причинам и с призывам использовать время для более тщательной подготовки, было перенесено с 15 января на 1 марта 1940 года (Das Diensttagebuch des deutschen Generalgouvernement in Polen. 1939-1945 / Hg. von Werner Präg und Wolfgang Jacobmeyer. Stuttgart, 1975. S. 93-95). Однако собственное предположение, что истинная причина этой задержки крылась именно в ожидании ответа из Москвы, представляется нам неоправданно смелым.
[47] Их число, по немецким оценкам, составляло на середину января 1940 года всего 14 000 (Das Diensttagebuch des deutschen Generalgouvernement in Polen... S. 95).
[48] Anderl Gabrielle, Rupnow Dirk. Op. cit. S. 210. Лицам без гражданства виза вообще не выдавалась.
[49] Xin Xu. Life and Experience of Jewish Immigrates in Modern China // Paper for Hurst Seminar on Jewish Immigration in the 20th Century. Israel (Beer Sheva). 2006. May 22-24.
[50] Browning C. Op. cit. P. 777. Со ссылкой на письмо Эйхмана Хеппнеру, Крумею, Абромайту, Шлегелю и Риделю от 12 декабря 1939 года (YVA. 0-53/66/231).
[51] Ibid. P. 778. Со ссылкой на: YVA. 0-53/68/682-2 и JM 3582.
[52] Zámečnik S. Op. cit. S. 97-99.

(c) http://polit.ru/research/2006/11/08/holokost.html