Jāatzīst, ka šad un tad mani ieinteresē citādās apziņas un viņu izpausmes. Šāds mods uznāca vakardienas vakarā. Diemžēl pie rokas nebija vīna glāze un paziņu loks tuvumā. Jo, manuprāt, "Повествование от Вадима" (kas apraksta otrā Jēzus, on že Visarions, dzīvi un mācību) ir radīta publiskai lasīšanai ar izteiksmi.



Сергею предстояло закончить три последних класса десятилетней школы, что к сему времени составило значительную трудность,
Ибо нелегко было долгими годами касаться того, что тебе совершенно не нужно, и это Он всё более осознавал с течением времени.
Но час шагов решительных ещё не наступил, а преодолевать мучительную формальность, дабы не повлечь великое непонимание со стороны, помогал всё тот же мир сказочный, за вратами коего Сергей по-прежнему часто искал укрытие...

[...]

Скитаясь по странам творческим, Он касался глубин то биофизики, то биохимии, и комнатка наполнялась не раз дымом едким, исходящим клубами густыми от колб и пробирок, устройств различных, что вызывало немало беспокойств в сознании матушки Его.
Но вскоре дух познания плоти своей неумолимо повлёк в страну свою.
И уложены были аккуратно колбочки по ящичкам, а комнатка наполнилась тренажёрами причудливыми, которые ещё более стали волновать матушку Его.

[...]

И как мать, притом склада практического, познающая труд с юности, она беспокоилась о всё ешё не утвердившемся состоянии сына своего, требуя обресть какую-либо работу профессиональную, дабы стать способным кормить себя самостоятельно.
Не видела она ещё в творчестве Сергея способность хлеб зарабатывать, поэтому требования её были всё более настоятельными.
И взирал Сергей по сторонам с готовностью взяться за любую работу, только бы успокоить матушку свою.

[...]

Grāmatas autors/apustulis savu tikšanos ar Dieva dēlu apraksta šādi: Он, будучи певцом эстрадным, возымевшим короткий перерыв в гастролях долгих, впервые увидел Виссариона в Москве, где жаждущие ждали слова его.