: opera
Оперный дебют Адольфа Шапиро с Хиблой Герзмавой в заглавной партии
Бывают оперы, где важна главная мужская роль. Бывают — когда важен слаженный ансамбль солистов. В «Лючии ди Ламмермур» Гаэтано Доницетти все держится на исполнительнице заглавной партии. Никуда от этого не деться: есть подходящая примадонна — есть спектакль, нет примадонны — нет спектакля. Певица должна обладать крепким, но нежным голосом, выпевать белькантовые фиоритуры и, как водится, красиво любить, страдать и умирать, предварительно доведя публику до экстаза своей сценой безумия, которая поется в запачканной кровью ночной рубашке, с ножом в руке и романтично распущенными волосами.
Впрочем, последнее — на усмотрение режиссера. В данном случае это известная в драматическом театре личность — Адольф Шапиро, который, следуя веяниям времени, дебютирует с этой постановкой в опере. В качестве сценографа с ним работает авторитетный латышский специалист Андрис Фрейбергс, от которого нужно ждать чего-то красивого и строгого. Кроме того, обещан видеоряд в исполнении латышской художницы Катрины Нейбурги, знаменитой у себя в Риге тем, что для афиши балета «Пиноккио» сфотографировала своего 4-летнего сына в голом виде. Афиша спокойно висела по всему городу, пока какой-то латвийский политик, летя в самолете, не увидел в бортовом журнале анонс премьеры. А Латвия как раз в ЕС вступила! А тут детская порнография! Шуму было много, хотя к «Лючии», конечно, все это не имеет никакого отношения. Известно также, что костюмы Елены Степановой — полуусловные, полуисторические. Что режиссер не собирается модернизировать оперное бельканто, но хочет сделать из него цитату и воспоминание. А что касается примадонны, то она — Хибла Герзмава, прима Театра Станиславского и одна из лучших московских певиц. То есть спектакль, скорее всего, есть.
Оперный дебют Адольфа Шапиро с Хиблой Герзмавой в заглавной партии
Бывают оперы, где важна главная мужская роль. Бывают — когда важен слаженный ансамбль солистов. В «Лючии ди Ламмермур» Гаэтано Доницетти все держится на исполнительнице заглавной партии. Никуда от этого не деться: есть подходящая примадонна — есть спектакль, нет примадонны — нет спектакля. Певица должна обладать крепким, но нежным голосом, выпевать белькантовые фиоритуры и, как водится, красиво любить, страдать и умирать, предварительно доведя публику до экстаза своей сценой безумия, которая поется в запачканной кровью ночной рубашке, с ножом в руке и романтично распущенными волосами.
Впрочем, последнее — на усмотрение режиссера. В данном случае это известная в драматическом театре личность — Адольф Шапиро, который, следуя веяниям времени, дебютирует с этой постановкой в опере. В качестве сценографа с ним работает авторитетный латышский специалист Андрис Фрейбергс, от которого нужно ждать чего-то красивого и строгого. Кроме того, обещан видеоряд в исполнении латышской художницы Катрины Нейбурги, знаменитой у себя в Риге тем, что для афиши балета «Пиноккио» сфотографировала своего 4-летнего сына в голом виде. Афиша спокойно висела по всему городу, пока какой-то латвийский политик, летя в самолете, не увидел в бортовом журнале анонс премьеры. А Латвия как раз в ЕС вступила! А тут детская порнография! Шуму было много, хотя к «Лючии», конечно, все это не имеет никакого отношения. Известно также, что костюмы Елены Степановой — полуусловные, полуисторические. Что режиссер не собирается модернизировать оперное бельканто, но хочет сделать из него цитату и воспоминание. А что касается примадонны, то она — Хибла Герзмава, прима Театра Станиславского и одна из лучших московских певиц. То есть спектакль, скорее всего, есть.