Инспектор приехал вечером, когда Карл уже решил, что никто ничего не заметил. Автоматчики выбили дверь, кинули внутрь световую гранату и затем положили ничего не соображающих родителей и самого Карла на пол. Когда вошел Инспектор, Карл, рискуя получить прикладом по спине, вывернул шею и уставился на него краем глаза. У Инспектора оказалось невыразительное лицо, редкие, зачесанные назад волосы, тонкие бледные губы и очень усталые глаза. Он равнодушно скользнул взглядом по родителям Карла, стряхнул с обшлагов черного форменного плаща воду, на улице весь вечер лил дождь, и достал из внутреннего кармана служебный планшет. В молчании, соседи сразу поняли, что происходит, а мать перестала голосить когда нависающий над ней молодец не сильно, но точно ударил ей по почкам, Инспектор принялся щелкать колесом прокрутки. Наконец он нашел нужную запись и развернул ее на весь экран.
- Карл Вейс, - глухим голосом начал зачитывать он, - Вы обвиняетесь в клайм-преступлении против общества, статья сто тридцать седьмая уголовного кодекса Империи, злонамеренное нарушение порядка утилизации отходов.
- Господин Инспектор! - в отчаянии поднял голову отец, - Карл никог...
Автоматчик неспешно шагнул вперед и ткнул его прикладом. И хотя Карлу показалось, что замахнулся тот совсем не сильно, отец резко дернул головой и слова его перешли в бульканье. Инспектор не обратил на случившееся внимания.
- Факт преступления был сообщен двумя анонимными источниками, - все тем же тихим, монотонным голосом продолжил читать он, - Личность и благонадежность которых, согласно стандартной процедуре, были установлены и подтверждены позднее. Карл Вейс, признаете ли вы себя виновным?
Инспектор поднял голову от экрана и посмотрел на Карла. Карл почувствовал, что у него дрожит подбородок и слезы текут по лицу.
Так же текла и проклятая банка. Карл весело шел домой, беспечно размахивал руками и неосторожно ударил сумку о стену дома. Банка внутри треснула и содержимое начало проступать через материю. Дальше Карл нес сумку на вытянутой руке, но она была тяжелая, а из разбитой банки текло все сильнее и Карл то и дело задевал то школьные брюки, то ранец так, что на них оставались следы. Карл в ужасе думал, что будет, если кто-нибудь заметит его в таком виде, разглядит номер на бляхе куртки и позвонит директору гимназии, поэтому когда рядом вдруг оказался мусорный контейнер, он не думая, автоматически, бросил сумку туда. Карл сразу понял, что натворил: сегодня был понедельник, а стекло полагалось выбрасывать только по пятницам, но даже не в этом дело -- ткань, стекло, органика, --- не важно какой сегодня был день, все вместе это никак не должно было оказаться в одном контейнере. Он бросился к зеленому ящику, но потом подумал, что случится, если кто-нибудь увидит его залезающим туда и принялся затравленно озираться. Ему показалось, что никого нет, никто ничего не заметил и он, положившись на удачу, бросился бежать прочь. Оказалось, заметили.
- Карл, - простонал отец и мальчик очнулся от воспоминаний, - Карл, это правда?!
Карл хотел ответить, но не смог выдавить из себя ни слова и лишь беззвучно зашептал одними губами: "Простите... Простите..."
Инспектор вернулся к планшету и кликнул на экране.
- Преступник признает свою вину, - сказал он, - Однако учитывая, что Карл Вейс является несовершеннолетним, ответственность за клайм-преступление переходит на его родителей, Адольфа Вейса и Вегитту Вейс. Мерой пресечения выбирается смертная казнь, приговор окончательный и обжалованию не подлежит.
Инспектор снова кликнул на экране, затем достал электроперо и расписался. Автоматчики тем временем подхватили родителей Карла под руки и поволокли наружу. Карл дернулся за ними следом, но стоящий сзади него охранник цокнул языком и он испуганно замер. Инспектор закрыл прочитанный документ и открыл новый.
- Карл Вейс, - снова начал читать он, - Вы обвиняетесь в гессельшафт-преступлении против общества, статья пятнадцатая уголовного кодекса Империи, отсутствие родителей. Преступление зафиксировано официальными источниками, ваше подтверждение вины не требуется. Мерой пресечения выбирается смертная казнь, приговор окончательный и обжалованию не подлежит. Вам, как гессельшафт-преступнику, разрешено последнее слово. Карл Вейс, вам есть что сказать?
Карл поднял залитое слезами лицо к Инспектору. Тот глядел на него отсутствующим взглядом и было видно, что мысли его где-то далеко.
- Почему? - прошептал Карл, - Почему?
- Взросление вне полноценной семьи ведет к потенциальному появлению анти-социальных элементов, - устало ответил Инспектор, - Общество не может позволить себе такую небрежность.
Он кивнул автоматчику и Карл почувствовал, как сильные руки подхватили его подмышки и поволокли к выходу. Все происходило словно во сне, на Карла навалилось какое-то ватное безразличие. Проходя мимо инспектора он подумал, что от того тонко пахнет гвоздикой, но сейчас это был просто набор слов и Карл даже не понял, что они означают.
Инспектор выключил планшет, сунул его во внутренний карман и сильно потер лицо. Он очень устал, он не спал третью ночь, но где-то в районе Зигезойль накрыли банду шаллдампферов, а значит и сегодня ему опять не придется спать. Он подумал, что мальчишке нужно было ответить что-то другое, что-то неофициальное, как-то его утешить, все мы, черт нас возьми, все-таки люди, но тут он понял, что уже не помнит его лица. А через несколько минут он забыл и имя.
Родителей Карла расстреляли во вторник. Карла на следующий день. Утилизация детских трупов была по средам.
http://eiri.livejournal.com/396018.h